
Как Толстой Пушкина ругал
Лев Толстой был суровым критиком, а с годами дотошность и строгость дошли до брюзгливости: под горячую руку попадали Шекспир, чеховские пьесы (хотя прозу Антона Павловича граф любил) и даже Пушкин.
Пишу прозу и стихи. О тебе. О себе. О нас.
Лев Толстой был суровым критиком, а с годами дотошность и строгость дошли до брюзгливости: под горячую руку попадали Шекспир, чеховские пьесы (хотя прозу Антона Павловича граф любил) и даже Пушкин.
Каждый раз наступает зима, и мир, погружённый в стылые объятия, обретает её приметы, — кажется бедненьким, сирым; замёрзший комок на ступенях натопленного дома, в который внутрь не пускают, держат снаружи и раздражают взгляд комнатной геранью на подоконнике, июльской ягодой в сахаре, берёзовым веником.
Обзор биографии одного из важнейших британских писателей XIX столетия
И должно было пройти ещё много времени, прежде чем отойдёт злость, обиды погрузятся глубже, где их кончиков уже не видать, и придёт незамутнённая тоска по человеку — очищенная от аффектов расставания, кристаллизованная нехватка по индивидууму, с которым хотя бы недолго, но был счастлив.
Тренажёрный зал — это не только сотрясающее стены пыхтение под весом штанги, не один только пот на беговой дорожке и румяные щёчки от озорного бёрпи, это ещё и территория секса.
На углу Фонтанки и Мойки лупит в тёмную августовскую ночь неоновая вывеска, из широких оконных проёмов особняка рычат хмельные пасти, даются спьяну горячие обещания, летит говорок пьяной болтовни — лепет почти младенческий, беззастенчивый.
Есть у меня несколько любимых тем. Одна из них — повторение мотивов, сюжет временной петли, когда человек вновь и вновь со слепой наивностью пускается бродить по тропам, о которых он знает наверняка, что это топи, мутные воды, глина и тина, которая обхватывает ноги, липнет, тянет и увлекает в темноту.
Стою на Гороховой. Сами понимаете, где-то тут Свидригайлов в кабаке сидит, Раскольников теории проверяет, драдедамовый платок моль точит.
Обязательства — слово родом из делового и бытового лексикона. Неприятный у него привкус — будто соль поскрипывает на зубах; словно принуждают тебя к чему-то, ограничивают мнимую свободу действий.
Самого маскулинного писателя в мировой литературе весьма условно стоит относить к «потерянному поколению», хотя его фамилия часто перечисляется через запятую после Ремарка и Фицджеральда. Написав «Фиесту» и роман «Прощай, оружие!»…
Дней бык пег. Медленна лет арба. Наш бог бег. Сердце наш барабан. Я читаю агитационные стихотворения Маяковского середины 1920-х годов, и в области солнечного сплетения ощущаю холодок. «Комсомольская» на смерть…
Дочитала роман «Тридцатая любовь Марины». Блестящая задумка: в андроповские застойные годы одна московская девица не может найти выхода своим страстям и, попробовав на вкус диссидентство, музыку, пьянство и разврат с…
Прочитала бегло статью Писарева о тургеневских «Отцах и детях». Цитирую заключительную часть: Что делать? Жить, пока живется, есть сухой хлеб, когда нет ростбифу, быть с женщинами, когда нельзя любить женщину,…
В Петербурге мужчины выбирают одну из двух схем обольщения и укрощения. Либо на тебя со страстной угрозой глядят из автомобиля: «Эй-й-й, сейчас украду, а!» и ошалело сигналят в припадке сладострастия,…
Я сегодня побывала в столичной гуще. Увидела расфранченных девиц у Большого и их потуги на камеру для очередного магазина в инстаграме, деловой костюмный люд с папками под мышкой около городской…
Любопытная коллизия между двумя веками: началом XX и нашим. В «Странной истории доктора Джекила и мистера Хайда» (1886 год) человек хочет создать двойника, чтобы грешить безнаказанно: вычленить из себя порочное,…
Если ты долго не можешь ответить на вопрос о своих желаниях в отношении чего-то, если ответ не приходит ни сразу, ни вследствие длительных размышлений, ни в силу внезапного озарения, возможно,…
Обаятельный человек — существо опасное. Ни на кого персонально не направляя свои магнетические лучи, оно разит жертв без разбору. Вы принимаете приветливость, улыбки и ямочки на щеках как расположение к…