По случаю 131-летия со дня рождения Владимира Маяковского

Дней бык пег.

Медленна лет арба.

Наш бог бег.

Сердце наш барабан.

Я читаю агитационные стихотворения Маяковского середины 1920-х годов, и в области солнечного сплетения ощущаю холодок.

«Комсомольская» на смерть Ленина, все эти бравые «Труд», «ЛЕТАЮЩИЙ ПРОЛЕТАРИЙ», рекламные стихи вроде «Папиросы “Клад”», боевое «1 мая (Мы! Коллектив! Человечество! Масса!)» — антитеза Маяковскому-лирику, отход от словесного эксперимента к подёнщине и попытке удовлетворить потребности масс. Определение «потребность» стоило бы заковычить, потому как людям, обессилевшим и оголодавшим после революции и Гражданской войны нужна была прежде всего еда и тёплая ванная, против которой выступал Маяковский.

И какое недоумение вызывали все эти стихи у коллег (Пастернак гудел: «бессодержательность!»), и в каком поистине великом количестве выдавал их поэт. Работоспособность — колоссальная, но почему эта жизненная энергия была брошена именно в эту тему? К середины 20-х уже стало понятно: революции скомпрометировала себя, никаких сверхчеловеков она не создала, сегодняшний пролетарий — это всё тот же вчерашний человек: и он тоже хочет развлекаться, ходить в синема, носить меха и пить «Абрау Дюрсо» в кабаках; революция принесла не ломку, а реставрацию прежнего, только труба пониже и дым пожиже. Оттого и стрелялись в эти годы преданные революции большевике: за то ли мы сидели в ссылках и тюрьмах, чтобы жрать икру в снова открывшемся «Яре».

И тут же мысль: избрав для себя однажды путь, Маяковский по-самурайски не предавал его, следовал букве революции до конца, ополчаясь против того, что уже даже красные вожди приняли и не считали нужным скидывать. Между тем бюрократия стала неотделима от социалистического строительства, а «сложные» стихотворения стали ненужны: люди, жившие поэзией, воспринимавшие её как raison d'être, или эмигрировали (или умерли (Блок, Гумилёв) или мимикрировали подчинившись новым порядкам, или замолчали, как Ахматова и Мандельштам.

В апреле 1930-го Маяковский, ушедший из созданного им журнала ЛЕФ и вступивший в подконтрольный государству РАПП, столкнулся с критикой своего творчества. Но уже не от редакторов и коллег, а от читателей, тех, для кого он писал. Студенты Института народного хозяйства имени Плеханова забрасывали поэта оскорбительным репликами, язвительно комментировали стихи, которые осипший от болезни Маяковский декламировал. Чтение стихов переросло не в привычный диспут, а в череду агрессивных нападок: «Имеет ли это отношение к революции? Всё написано о себе. Всё это непонятно», «Рабочие не понимают Маяковского из-за маяковской манеры разбивать строки», «Пусть Маяковский докажет, что через 20 лет его будут читать».

Это было последнее публичное выступление Владимира Маяковского. 14 апреля 1930 года поэт покончил с собой