Петербургское

Стою на Гороховой. Сами понимаете, где-то тут Свидригайлов в кабаке сидит, Раскольников теории проверяет, драдедамовый платок моль точит.

Проходит семейство с мальчиком. Шлёпки шарк-шарк, пятки хлоп-хлоп. Ребёнок спрашивает у мамы: «а почему у нашего боженьки…?» Сути вопроса не услышала да и не нужно. Часовой механизм издал щелчок, улицы не стало, наступила литература. Тут и боженька, и лампадка теплится, и сирые детки в голоде бегают, пятака у дамы в коляске выпрашивают.

Хорошо, что ещё не все проходы в старый Петербург закрылись, замечательно, что дети хватают слова и, не примериваясь, шьют ими мир.