Говорят, миллениалы устали от секса. Мол, его теперь столько вокруг, что уже не возбуждает, а пресыщает: инстаграм с обнажёнными феминами, разнообразное и доступное порно, клипы, в которых отражается не содержание песни, а удовлетворение половой функции, откровенные наряды, бесконечные метры текстов от сексологов и «знатоков» секса.
Всё, довольно. Устали мы от секса, есть вещи «поважнее и интереснее». Секс уже не тот.
Вот только всё это — бравада; внушительные слова в отсутствии поддержки фактом.
Люди по-прежнему интересуются сексом, только теперь ещё меньше понимают, как вступить в близость; стало ещё труднее проявить сексуальность и создать эротический контекст.
Секс существует отдельно от людей. Все о нём слышали, даже пробовали, но частью личного опыта он так и не стал. Есть секс из песен, разговоров, кино и книг, — он как радиоволна: существует, но одновременно нет.
Сижу в кафе. Пишу стих. Девушка напротив снимает через голову джемпер: вслед за ним поднимается водолазка, обнажая пояс бюстгальтера. Двое мужчин — они сидят рядом со мной, — по команде выстреливают в девушку взглядами и держат на прицеле. Переглядываются. Криво улыбаются. Пытаются поднять с земли разговор, который прервал нежданный стриптиз.
Секс возник над двумя мужчинами как вопрос. Но этот вопрос не получает разрешения, ответа. Он, как желание без удовлетворения: копится внизу живота и сводит с ума полнолунными ночами, когда из окна — ветер, звуки далёкой музыки, весна, воспоминания о прежних романах.
Мы всё время недополучаем желаемое, и в этом скрытая трагедия эротических клипов, картинок в инстаграме: они рассказывают о доступности, которой нет, но которой очень хочется. И если миллениал отрицает секс, то отрицает только оттого, что не может его получить, не удовлетворяет запрос.
Секса много вокруг, но много ли его в тебе, являешься ли ты частью секс-дискурса? Переиначивая Фаулза («Быть выше борьбы может лишь тот, кто по-настоящему боролся»), получается, что быть «выше» секса может лишь тот, у кого его много на практике.