Человек гораздо смелее обрывал связи, если бы не воображение с его неверно настроенной линзой, которая всегда либо умаляет ужас грядущего, либо преувеличивает его. И так как мы никогда не сможем представить до махонькой чёрточки своих будущих ощущений и настроений, мы медлим, вновь и вновь пытаясь…
Посмотрела комедию с Марго Робби о зазеркальном мире Барбилэнда и снова подумала о кризисе массового кино. И дело, конечно, не столько в идеях, которые транслируют с экрана и вызывают у зрителя отторжение или принятие. Идея — явление, во многом действующее на уровне ощущений: мы «ловим»…
Иногда кажется, что для примирения не хватает нужного слова или поступка. Отсюда мучительный поиск той самой ноты, которая разрушит немоту, уберёт пелену с глаз, застившую прежнюю нежность и интерес. Наконец слова находятся, поступки совершаются, ты вглядываешься в человека, стремясь понять: дрогнула сердечная мышца или нет?…
Милос — засушливый вулканический остров с редкими клочками кустарников и вечноцветущими бугенвиллеями. Упорные розовые, жёлтые, багровые и белые соцветия знают секрет сохранения красок, недоступный прочим созданиям кикладской Флоры, и стойко переносят и сушь, и зной, и отсутствие заботливых рук садовника. На этом острове греческий крестьянин…
Вчера в окне кофейни мелькнул кленовый лист. Зелёный у основания, ещё напитанный солнцем и жаром, он медленно покрывается осенней ржавчиной и готовится к смертельному прыжку на асфальт. Лето-лето, я так ничего не поняла. Бунин хорошо описал это чувство ежегодной обманутости: «Каждое лето — жестокая измена.