Смыслом жизни мы начинаем интересоваться в двух случаях: когда несчастны (не получаем удовольствие от своего бытия) и когда перестаём испытывать влюблённость.
До осознания двух этих состояний человек, как правило, просто пребывает, течёт в русле реки: его бросает к скалам и волной затягивает обратно. Но однажды тяжесть дней становится необоримой — игнорировать симптомы уже не получается, а влюблённость, своей массой заполнявшая жилы, сердце и мозг, исчезает так, будто её никогда и не было. И появляется губительная пустота, из которой вырастают вопросы.
И если чувствовать себя несчастным — это значит обнаруживать ряд несоответствий между желаемым и действительным, то потеря влюблённости — это стремительное торможение бытия, которое ощущается тем сильнее, чем быстрее вы раньше двигались.
Любовь отнюдь не смысл жизни, это скорее маскировочные сетки, ослепление чувствами, ошибочное принятие интенсивности бытия за его суть. И когда эти тенёта падают, мы сталкиваемся с опытом, описанным в толстовской «Анне Карениной»: любовь не отвечает на экзистенциальный вопрос: «Зачем я здесь?», но чудесным образом отвлекает, даёт направление силам, что дремлют в нас.