Российская попса — это почти всегда сеанс кровохаркания, к которому исполнитель принуждает ни в чём не повинного слушателя. Это уже не ново. Но слабая вокальная техника, невразумительные тексты и примитивные мелодии у нас обычно окупается одним, или сразу тремя, «С»: сексом, скандалом, свежестью, смешанных в разных пропорциях, но достигающих своего — топов в чартах и стрим-сервисах.
Но сегодня в такси (а такси для человека, который работает удалённо — это всегда вылазка во вражеский тыл) я усомнилась в своих выводах. И кто же тому виной? Сергей Жуков, который гнусаво поёт об омуте чьих-то глаз, в которые он упадет. Как я не понимала феномен его популярности, когда он был моложе, чуть стройнее, и ему больше шли сентиментальные песни о любви на всю жизнь, так не понимаю сейчас, когда он порядком устал от «Голубых огоньков», но продолжает держаться в эфире, так и не эволюционировав из образа пухлощёкого страдальца, который увозит за сто морей 18-летних школьниц.
Только не говорите, что у каждого слушателя — свой кумир, который скроен ему под стать. Кумир всегда должен превосходить толпу, иначе бы он никогда не возвысился над ней, не стал идолом, а только выскочкой, которую быстро скинут с пьедестала, почуяв неладное.
Впрочем, пока я писала, в голове начала раскручиваться следующая мысль, которая вполне может стать объяснением. Кумир кумиром, но аудитории необходимо чувствовать как недосягаемость любимого артиста, так и маленькую, на ноготок, возможность сблизиться с ним. И именно Жуков — кругленький, добродушный, без рокового прищура испытанного соблазнителя, вызывает доверие, внушает сладкую надежду слушательницам, жаждущим незатейливых «женских» радостей. Здесь бы не сработал артист с внешностью секс-символа. К такому в гримёрку точно не попадёшь, такой ведь только с лощёными моделями знается.