Бунтующий Кен и безнадёжная Барби

Посмотрела комедию с Марго Робби о зазеркальном мире Барбилэнда и снова подумала о кризисе массового кино.

И дело, конечно, не столько в идеях, которые транслируют с экрана и вызывают у зрителя отторжение или принятие. Идея — явление, во многом действующее на уровне ощущений: мы «ловим» её на лету и по наитию понимаем, играет она в нашей тональности или нет.

Но когда кино скучное, оно именно скучное. «Барби» удивляет затянутостью хронометража, явными попытками выйти за границы легкомысленного кино на порог интеллектуального, создать глубину при отсутствии изначального конфликта.

В финале ленты авторы отправляют стереотипную Барби в мир людей и намекают на её перерождение, ведь теперь у неё есть вагина, которую она гордо покажет к гинекологу. Получается забавный выход: только обретя половые признаки, кукла станет кем-то из ничего. Но весь фокус в том, что авторы и тут дурят зрителя в угоду хеппи-энду: к финальной сцене Барби остаётся неизменной. Её характер и образ мыслей не поменялись, преодолеть трудности помогли друзья, самостоятельной воли она не имеет.

Тогда почему именно Барби отпускают в реальный мир? Если она перестала быть стереотипной, как это себя проявило? Или же именно оттого, что даже для кукольного мира она слишком стереотипна, ей самое место вне его?

Куда любопытнее был бы другой вариант. Барби сумасбродно говорит: «Я ничто и ничем останусь», заливается слезами (умение досталось в дар от людей) и выбирает кукольный лимб. Потому как если кто и может сбежать и эволюционировать за пределами Барбилэнда, — это Кен. Блондин с нарисованным прессом не знает, ЧТО он такое, но с детской непосредственностью ищет ответ, хотя и приходит к ложному выводу: мужчина — это конь, а мексиканское ранчо — его стойло. Но что дальше делают авторы с персонажем? Комкают его линию как использованный носовой платок и умиляются свиданию Барби с её создательницей. Они, совсем как Гарри с Дамблдором на Кингс-Кросс, встречаются на фоне белого ничто и (в отличие от персонажей Роулинг) говорят друг другу пятьсот банальностей.

Кен — лишний в мире кукол, он мается в месте, где его лишили собственной идентичности. На него при рождении поставили клеймо: «парень Барби», это его предназначение и смысл, он нелюбимый пасынок Барбилэнда. Но однажды он попадает в страну людей, протестует и мимикрирует, и это — козырь Кена перед его аморфной девушкой; шанс прижиться в наружном мире.

Кен, господи прости, человек бунтующий, и в конформном кукольном мире, где его поиску себя постоянно мешают, он обречён. Но персонажа лишают и неверной подруги, и будущего, и даже роскошной белой шубы.