Нас хотят упростить. Забить головы навязанными идеями и обстоятельствами. Низвести всё многообразие помыслов и чувствований до одного простейшего инстинкта. И пока у них это получается.
Мы уже не занимаемся тем, чем занят человек, который удовлетворил базовые потребности и чувствует себя в безопасности. Мы уже утратили спокойствие и веру в свою неприкосновенность. Мы носимся, мечемся, нас пожирает быт, страх, мрак. Мы утратили время на частную жизнь с её будничными проявлениями радости, интереса и грусти — пусть по глупостям и мелочам, но НАШИМ мелочам и глупостям.
Теперь всё подчинено сторонней воле, нас бросило из неторопливых будней в темпе адажио в осоловелое престиссимо — дыхание сбивается, руки и ноги, как у марионеток, дёргают туго натянутые сверху нити.
И если бы это был очередной невроз, когда воображение населяет окружающую действительность фантомами, мы бы вновь обратились к личным способам спасения — психотерапевту, сублимации, вину, друзьям, etc. Но сейчас внутренних демонов вытеснила материальная реальность — непредставимая прежде, она пришла, громыхая железом, источая запах пота и свалявшихся тряпок, и против неё бессильны психотерапия и вино.
Мы стали забывать, что самое важное в человеке — душа. И именно о ней сейчас мы заботимся меньше всего. Мы не занимаемся любовью, не развиваемся внутренне, не мечтаем, не спорим об отвлечённых вещах. Мы говорим не о себе и своём внутреннем мире, мы интерпретируем, повторяем и передаём друг другу как заразу чужие слова, которые были мёртвыми ещё до того, как они проступили на экране.
Мы сейчас слишком встревожены, но когда первая волна ужаса спадёт, мы затоскуем по себе прежним — по бесшабашности и лёгкости утренних пробуждений; заскучаем даже по неврозам и проблемам, по времени, когда тревога имела характер частного, а не общего порядка. Быть собой — это жить собой. Но чем мы живём сейчас? Реакцией на внешние раздражители.
Мы уже не распоряжаемся своими мыслями. То, о чём мы думали раньше, что составляло нашу жизнь «до», теперь подчинено главному вопросу: «А как дальше?», и это одна из самых гнусных вещей нового мира — сосредоточенность не на том, что человек создал в порыве творческого усилия, а на том, чем его нагрузили извне.
Разумеется, и плохое можно преобразовать, преломить в себе, и даже в чистом беспримесном зле найти лазейку, но как быть с тем, что мы невозвратно меняемся? Меняемся поневоле, вопреки своему желанию. Любая глубокая перемена совершается исподволь, и однажды человек оглядывается назад и не находит сцепки с собой прежним, а человек без прошлого — это манекен, это полуинфернальная сущность, обречённая на вечную тоску.
И что в будущем мы противопоставим бесшабашности, которую у нас отнимают, внутреннему покою, лёгкости? Зачем нам утешительный миф о человеке, который прошёл через страшное, если жизнь идёт именно сейчас, в эту минуту, и минута эта неповторима — «остановись, мгновенье! Ты не столь прекрасно, сколько ты неповторимо».
Мы приобретаем новые знания ценой чудовищных потерь. Мы уже давно не дети и не можем рассчитывать на щедрость природы, которая одаривает своих младенцев способностью стремительно восстанавливаться, забывать. Нас отметило своей чёрной метой время, и кто мы теперь? Потерянное поколение? Растерянное?..