***

И вот его охватила ненасытная жажда любви. Он задыхался от невысказанной нежности, писал письма женщинам, бывшим в его жизни, трясся над воспоминаниями, изводил себя мечтаниями, и пока катила тёплая апрельская ночь, а в венах тек бурбон, метался по кровати и переживал тысячу эротических историй со всеми, кто когда-либо дотрагивался до его души.

И такой вдруг простор открылся внутри, такое, почти электрическое, напряжение зародилось в атмосфере, что он от сумятицы чувств мог бы и не дожить до утра, если бы не уют квартиры и теплота подушки, к которой склонилась гудящая мыслями голова...

... Ночь вскорости всё перемолет, и узкие, азиатского разреза, глаза уже не станут наваждением, и канкан сердца затихнет и споткнётся, и сами будни пойдут по накатанной, — без предельно сильного переживания событий и обозначения бескрайности того, что по своей физиологии имеет конец.