Остров

1.

Бали — это безвременье, это массовый лалаленд; это сбывшийся фильм о лете и беспечности, который ты смотрел подростком. В нём все красивы, молоды и никто не страдает от быта и окружающей среды: встать в шесть, трястись в метро, слушать вопль начальника, переживать зиму — всё прочь. На острове ты борешься только со своими демонами, и это (по-гамбургскому счёту) куда важнее битвы с декорациями.

На Бали все романы имеют срок годности, и срок этот недолог. Потому ли что участники романа никак не могут пустить корни в сердцах друг друга — всё-таки остров, кругом вода, размывается почва, сыреют и гниют во влажной земле опоры, — то ли оттого, что как ни делай вид, а жизнь на Бали по прошествии трёх месяцев всё больше походит на выдумку или на чужую жизнь, которую наблюдаешь со стороны, не вовлекаясь в неё полностью.

Чтобы между людьми появилась связь, нужны не только родство душ и совпадение интересов, но и время, а общего времени у людей, живущих на Бали, нет. Каждый день кто-то прилетает и собирается улететь, торопится на 10-дневный ретрит, уезжает в Убуд поправить mental health, пропадает в безвестности, не отвечая на звонки, или твердит на репите, что «не ищет отношений».

Есть ещё вариант третий. Концентрация привлекательных людей на Бали столь высока, что моногамия кажется преступной расточительностью: островная жизнь искушает чувственность, воздух ею буквально звенит. Жизнь на клочке суши посреди океана высвобождает страсть, делает доступным то, что представлялось невозможным на материке, и, чувствуя свою оторванность от привычных правил, люди действуют без оглядки. Поэтому на острове так легко сходятся и столь же легко расходятся: без влюблённости, но уже познав телесную близость друг друга.

2.

Как ни убедительны попытки обосноваться на острове надолго, сделать вид, что ты «остался» — арендовать дом, подобрать осиротевшую собаку, купить байк, все знают: дом где-то не здесь, это временное пристанище — на год, пять, пятнадцать лет, но временное.

Дом — это место, куда европейский балиец рано или поздно вернётся, когда захочет почувствовать, что время всё-таки существует, а до тех пор, продолжая ощущать непрочность связей с окружающим миром, он смотрит закаты на Бату Болонге, ловит мяч над сеткой и всё больше упрощается, невзирая на эзотерические вихри вокруг. Хотя разве стремление найти объяснения в звёздах, обрядах и духовных практиках не способ упростить мир и убрать пугающие провалы, которые создаёт непонятность ближнего?

Живя на острове, не чувствуешь смены времён года — времени на Бали по большому счёту нет, и даже условное деление на сезоны, обособленность которых заявляется неделями затяжных дождей или сушью, не убеждает, что завтра будет сильно отличаться от сегодня. И дело в том, что... это-то и прекрасно. Каждый день будет если не лучше, то уж точно не хуже предыдущего.

На Бали совершенствуется работа органов чувств — каждый день что-то или кто-то взаимодействует с телом: обоняние дразнит аромат благовоний, массажного масла, океана и азиатской еды; слух тренирует пение тропических птиц, рокот моторов, певучая речь местных, стук деревяшек на рисовом поле, который отпугивает птиц. Взор услаждает зелень, цветы, обнажённые тела, краски заката, рисовые террасы, вулканы и океанские волны, а кожей ты ощущаешь как липнет к ней песок, ползут десятки неизвестных тварей — от особенного вида муравьёв до летающих насекомых с ярким брюшком. Наконец язык твой пробует неожиданные сочетания овощей, фруктов и специй, а тело каждый раз ищет верное положение в пространстве, тренируя баланс на байке, сёрфе и занятиях йогой.

3.

На Бали всё явлено с трёхкратной резкостью. Здесь невозможно тянуть романтическую или дружескую связь по привычке, общаться с теми, кто не нравится из-за соблюдения декорума, медленно ковыряться в опостылевшей работе: скука, антипатии и разногласия под палящим солнцем вскрываются как нарыв и остаётся только то, что по-настоящему нужно и важно; или не остаётся ничего и человек понимает, что именно так ему и нужно.

Бали сулит приключение, каждодневную авантюру. Люди приезжают и уезжают, любая встреча может перевернуть внутренний мир: общаясь с жителями далёких материков, которые прежде виделись только точкой на карте, ты сталкиваешься с иным запасом идей, верований и чувствований. Эта мультикультурность и непохожесть людей друг на друга пробуждает жажду познания, но она же иногда и утомляет — все бесконечно интересны и бесконечно чужды.

4.

Те, кто остались на большой земле, говорили: «О, ты живёшь в райском месте», и только теперь я согласилась, что Бали — это в какой-то мере действительно «рай». Но не в пошлом баунти-смысле, где представления ограничены полосой белого пляжа, лазоревой водой и праздностью рантье, получающего дивиденды «оттуда».

Нет, балийский рай — это нечто, что снаружи представляется безупречным, но при близком рассмотрении обнаруживает под кожурой чёрную точку. Здесь всегда есть раздражающий фактор — пробки, проблемы с недвижимостью, визой, едой; явления, не соответствующие европейским представлениям о комфорте. Но тот, кто поймёт, что в раю не должно быть удобно, вкусит истинную прелесть этого плода.

К описанию балийского рая не забудьте прибавить, что в нём живут молодые (остров благоволит к ним), красивые, полуобнажённые, и они с детской беспечностью (ибо только дети могут быть так легкомысленны и жестоки) не держат обещаний, пускают слова на ветер, не строят далёких планов, не соблюдают договорённостей и разбивают сердца, не думая о ближнем.

5.

Если у приезжающего на Бали не получается пустить здесь корни, то остров с лёгкостью запускает их в своих европейских бастардов. Со дня приезда миновал месяц. Я брожу по улицам мегаполиса и не пониманию как теперь существовать в городе — все прежние удовольствия и связи выжгло солнцем и смыло водой, а к новым ещё нужно пристраститься.

На Бали зрение становится в разы острее, но в городе эта чёткость падает, а все мотивации и характеры вновь прячутся за нагромождением слов и лишних действий — здесь все так же хотят секса и развлечений, мечтают о любви и вдохновении, но идут не напрямик, а петляют в лесу среди двусмыслиц и иносказаний.

6.

На Бали невозможно жить не интенсивно, стараешься ухватиться за жизнь как можно крепче, ибо знаешь: если не крутить педали, станешь карикатурным персонажем-дауншифтером из 2000-х; попросту разленишься и нравственно зачахнешь. В жару на острове находятся силы только на важные вещи и их ты рассчитываешь прицельно. В городе же всегда можно найти себе «дело», бытовую зацепку, чтобы носиться с ней и принимать суету за жизнь.

Жизнь на острове — это всегда услада с привкусом горечи: слишком художественно, слишком красиво, чтобы принадлежать тебе вечно. И для сохранения этого чувства нужны постоянные перемещения, вечные брожения между Европой — трезвой действительностью, и Бали — местом, куда будешь возвращаться до тех пор, пока не согласишься, что рай бывает только потерянным.