Храм

Петербург. Проезжаю мимо храма, что стоит где-то на условной границе между центром и периферией. Фасадом церковь неловко упирается в проезжую часть, боком — в панельный жилой дом. Здание багрового цвета, приземистое, уютно округлое. Такое чистенькое и нарочно аккуратное, что невольно мелькает: «Не новодел ли?».

Приглядываюсь. Батюшки, а это что за дичь? Потом понимаю причину когнитивного диссонанса: а дверь-то пластиковая. Такая коричневая, глянцевая, грубая, с широкой ручкой-уродиной, как в аптеке или продуктовом магазине. Ясно, что фабрика-производитель здесь одна. И также понятно, что человеку, отвечавшему за работы, дела нет до таких тонкостей. Все равны: и клирики, и миряне.

Не удивлюсь, если внутри храма, вместо неба, — подвесной потолок, а взамен восковых свечей — имитация из «Икеи».

Сглаживаю впечатление фотографией церкви, что до 1936 года стояла на Вознесенском проспекте. Посмотрите, какая гармония. Приглядитесь, как благодаря этому зданию Канал Грибоедова и Вознесенский, пересекаясь в одном месте, становятся частью цельного и законченного образа.

При современном состоянии жилой архитектуры хочется, чтобы были пересмотрены традиции возведения храмов. Ну а что? Пришли же на смену модерну и сталинскому ампиру дома-коробки. Им куда лучше соседство таких же церквей — прямоугольников из второсортных материалов, которые ко второму году эксплуатации могут стать отличной декорацией для съёмок фильма в жанре треш.