Разрыв (архивное)
Когда разбивается бокал или другой хрупкий предмет, мы можем плакать, жалеть об утраченном, злиться, метать проклятия. Но после (как правило) мы не бросаемся собирать осколки, чтобы склеить то, что безвозвратно уничтожено.
Напротив, мы аккуратно сметаем в совок стекло, отправляем его в урну и для верности проходимся тряпкой по тому месту, где лежало то, что когда-то имело форму и смысл.
И так тянет переложить эту аллегорию на область человеческих отношений, но получается сплошь натяжка и кривизна.
Ведь как выходит: чтобы человек понял без иллюзий, что в жизни закончилась очередная глава, разбитых отношений мало. Необходимо нечто вроде сдвига тектонических плит, взрыва, за которым обнаруживается пустота и прыжок в неизвестное.
Но такие развязки случаются только в сериалах и шекспировских пьесах, где отношения всегда заканчиваются бесповоротно. В жизни события финишируют на уровне многоточий и остаётся пространство, где может развернуться будущее.
Любовники притворятся друзьями, диалоги получатся получестными (то есть абсолютно лживыми, потому что не бывает честности наполовину), губы произнесут «До встречи», когда впору говорить «Прощайте» и уходить навсегда. Само слово «навсегда» тоже слишком патетично, и человек, стесняясь его как сентиментальности, всегда прощается на время.
И, конечно, жизнь не спектакль, где жест — это символ, а слова, как клинок, пронзают насквозь, и всё получается громко, с эффектами и воздетыми к небесам руками.
Но во всех этих высказанных полушёпотом обидах, попытках быть миролюбивыми, играх в спокойствие и других попытках отвести бурю, есть и свой гнусный момент. Всё вышеперечисленное превращается в якорь, тянущий на дно; в призрака, который маячит на горизонте, порождая смутное ощущение, что ещё не конец, что всё ещё будет.
Нет. Ничего не будет.
Необходимо проговорить каждую обиду, найти в себе мужество сказать: «Это конечная станция», и плотно закрыть дверь, которая то и дело распахивается на сквозняке, занося в комнату пепел и грязь прежних связей, дружб и романов.